Артём Филатов: «Мне нравится создавать произведения, в которых участвуют»
Артём Филатов. Фото: Евгений Шишкин
Художник, сделавший в Туле выставку «Жалоб нет» совместно с врачом-психиатром, рассуждает о том, почему любит работать не один, о влиянии игр на его искусство, об инструкциях для зрителей и интересе к растениям
Начну с вопроса о вашем новом проекте «Жалоб нет». Как у вас появилась идея поработать с темой психического здоровья и с практикующим психиатром?
В Тульском историко-архитектурном музее задумали проект о петелинской психиатрической больнице (Тульская областная клиническая психиатрическая больница № 1 им. Н.П.Каменева. — TANR). Они обратились ко мне, и, к их удивлению, тема психиатрии оказалась мне близка. Думаю, они позвали меня, потому что в своих проектах я уделяю много внимания исследованиям. Я не исследователь в научном понимании этого слова, но часто обращаюсь к другим дисциплинам: антропологии, социологии. Я изучал документы, проводил интервью с врачами. На одном из них познакомился с врачом-психиатром Иваном Ильиным. Меня поразило то, как он рассказывал о своей работе, о том, как преподает будущим врачам. И к тому же следит за современным искусством: он принес с собой и попросил меня подписать нашу с Алисой Савицкой книгу «Краткая история нижегородского уличного искусства». Все это и стало точкой входа. Я подумал, что важно включить в проект человека, который скорректирует мое исследование со стороны доказательной медицины. Мои коллеги шутят, что это моя первая персональная выставка, потому что все предыдущие я делал в соавторстве с другими художниками, а тут впервые работаю с человеком, не связанным с искусством. Я вообще считаю, что нужно работать в команде. И Иван стал хорошим «вторым пилотом».
Варианты скульптуры, которую можно создать в рамках проекта «Жалоб нет». 2025. Фото: Леонид Истомин
Почему вам нравится работать со «вторым пилотом»? Для калибровки курса?
История искусства часто пишется через призму художника-одиночки. Но это больше «ошибка выжившего». В реальности такие одиночки у кого-то учились, кем-то вдохновлялись, с кем-то состояли в переписке. Нам, конечно, проще поверить в выдающиеся качества одного человека, чем увидеть за его плечами множество других людей. Нам нравятся романтические истории об одиночках. Я, в свою очередь, не очень доверяю себе и всегда понимаю ценность команды. Мне интересно пространство диалога не только с посетителями, но и внутри подготовки самого проекта. Говорить с самим собой — плохая затея, поэтому точно нужно больше, чем одна голова.
БИОГРАФИЯ Артём Филатов
Художник
1991 родился в Нижнем Новгороде
2013 окончил Нижегородский лингвистический университет им. Н.А.Добролюбова, где учился на кафедре культурологии, философии и социальных коммуникаций
2011–2017 занимался уличным искусством и паблик-артом
2015 основал в Нижнем Новгороде студию «Тихая»
2016 лауреат грантовой программы Музея современного искусства «Гараж» для художников, работающих в сфере актуального искусства
2017 — н.в. создает объекты, скульптуру, графику, интерактивные проекты
2018, 2020 лауреат Государственной премии в области современного искусства «Инновация» в номинациях «Региональный проект» и «Новая генерация»
2019 написал в соавторстве с куратором Алисой Савицкой книгу «Краткая история нижегородского уличного искусства»
2023 стал художником года по версии ярмарки Cosmoscow
Живет и работает в Нижнем Новгороде
Поэтому вам нравится делегировать другим то, за что обычно отвечает художник? На выставке «Жалоб нет» посетитель сам создает скульптуру из предложенных элементов. А скажем, коллекционер, покупая написанную зеленкой работу из серии «Все исчезнет», которая тем быстрее выцветает, чем чаще ее открывать и на нее смотреть, сам выбирает, насколько долговечным будет это искусство.
Сейчас в искусстве — во всяком случае для меня — скульптура, живопись и прочие формы находятся на втором месте. Мне интересны люди и встречи, и поэтому мне нравится создавать произведения, в которых участвуют, а не на которые смотрят. Когда вещь активизируется пользователем, то проявляется его собственный талант. Он может придумать, что с этим делать. Рассмотреть и сделать интересные ходы. В этом и есть красота. Тем самым у произведения начинается свой жизненный цикл. И этот цикл в итоге может закончиться — мы не застрахованы от полной потери произведения. Но если говорить про «Все исчезнет», то в этой работе запрограммировано то, что находится на задворках обсуждений. Мы же понимаем, что не все художники соблюдают технологический процесс при создании искусства. Вы не можете быть уверены, что графика, которую вы покупаете, будет всю жизнь в той сохранности, в которой вы ее впервые увидели, и что живопись не осыпется. Мне было интересно не прятать эту особенность искусства, а выявить. Из минуса сделать плюс.
Варианты скульптуры, которую можно создать в рамках проекта «Жалоб нет». 2025. Фото: Леонид Истомин
Вы заметили, что если активизировать жизненный цикл произведения, то оно в итоге умрет. В вашем искусстве вообще часто возникает тема смерти, начиная с инсталляции «Сад им.» (2019 — н.в.) во дворе частного крематория, где люди могут посвящать растения своим близким, и заканчивая объектом Life Is Over, обыгрывающим название утеплителя Isover. Почему эта тема вас волнует?
Все мы боимся смерти. Кто-то больше, кто-то меньше. Попытка помыслить мир без себя вызывает чарующую и странную эмоцию. Смерть интересует меня потому, что с ней невозможно разрешить отношения. Смерть — это тот опыт, который ты не можешь пережить.
В проекте «Жалоб нет» для посетителей подготовлена инструкция. А в предыдущем проекте «Будьте осторожны! Ваша неосмотрительность может быть чревата последствиями» (2023) был свод правил посещения. Но, даже следуя одним и тем же правилам, каждый получает разный опыт. А вы собираете отклики и как-то их анализируете?
Правила — это неизбежный контекст нашей жизни. От нас постоянно требуют с ними ознакомиться. Но при этом они похожи на белый шум, который мы не замечаем. В моих проектах правила создают лакуну для волеизъявления. Когда человек знакомится с правилами, он может пойти конформистским путем (я не подразумеваю тут какой-либо негативной коннотации) и следовать им, а может попытаться их обойти или даже усугубить, довести до абсурда.
Что касается сбора мнений… Проект «Сад им.», где коммуникация построена вокруг сложных эмоций, связанных с утратой людьми их близких, поставил передо мной определенные морально-этические вопросы. Я понял, что раз люди со мной откровенны, то их не нужно переводить в единицу статистики, чтобы доказывать ценность произведения.
Артём Филатов, Алексей Корси. Проект «Сад им.». Крематорий, Нижний Новгород. 2019 — наст. время.
Инструкции — это характерный атрибут концептуализма. Но я не чувствую в вашем случае преемственности с какой-либо концептуалистской традицией. Каковы корни ваших инструкций?
Последние мои проекты больше связаны с game studies, то есть с изучением игр, в самом широком смысле. Игра — это территория, где есть прописанный маршрут и заданные рамки, но ты всегда ищешь способ, как за них выйти. Ты ищешь, как можно воспользоваться неточностью или ошибкой (в компьютерных играх это называется «эксплойт»). Те инструкции и правила, которые появляются в моих проектах, связаны, скорее, с этим наследием.
Помню свой опыт посещения проекта «Будьте осторожны!»: заходишь в здание, а там какие-то мини-бары, электрические щитки, вроде ничего примечательного, и вдруг среди этого всего змеится желтый провод, создавая вокруг эстетическое напряжение и ведя за собой к секретной комнате-кульминации. Насколько для вас важна визуальность готового проекта?
Это прекрасный вопрос, поскольку даже сейчас, при подготовке «Жалоб нет», врач-психиатр Иван Ильин предложил мне пройти цветовой тест Люшера (в нем нужно выбирать между одним и другим цветом, который тебе наиболее приятен в данный момент), и я не смог пройти этот тест, потому что у меня нет никакого отношения к цветам. Без контекста каждый цвет совершенно не уступает другому, они проявляются только ввиду конкретных задач. То же самое происходит и при подготовке проектов. Я люблю работать с другими художниками, потому что у них есть способности, которые у меня менее развиты. Например, чувство цвета, чувство симметрии. В проекте «Сад им.» моим соавтором был Алексей Корси. Он очень тонкий, чувствующий эстетику человек. А в «Будьте осторожны!» надзор за желтым цветом вел исследователь игр Евгений Кузьмичев. Если мы чуть-чуть не попадали в тот самый желтый, который был нужен, мы меняли предмет или возвращались в типографию. Мне нравится доверять в таких проектах людям, у которых другие отношения с визуальностью. В этом же вопросе я более утилитарен.
Проект «Будьте осторожны! Ваша неосмотрительность может быть чревата последствиями». Фото: Анатолий Козьма
Когда вы еще занимались стрит-артом, вы оставляли росписи на стенах ветхих домов, тем самым привлекая внимание к проблеме утраты наследия. Считаете ли вы, что искусство может — и должно — быть полезным?
Самоувлеченное искусство меня не очень интересует. Мне интересно, когда искусство находится в связке с внешними проблемами и задачами. Думаю, что в этом и кроется причина, почему современное искусство пытается быть всем чем угодно, кроме как искусством: принять вид исследования, сада или системы водоснабжения.
А откуда у вас такой интерес к растениям? Растительные мотивы и живые растения встречаются во многих ваших работах.
Не только живые растения, но и гербарии. В прошлом году издательство Ad Marginem выпустило потрясающую книгу Майкла Мардера «Растительное мышление. Философия вегетативной жизни». В ней он задается вопросом, чему мы можем научиться у растений. Часто мы описываем флору как нечто пассивное, неподвижное, безэмоциональное. Его работа скорее приглашает к менее антропоцентрическому отношению к окружающей природе, нежели предлагает конкретное руководство. Мне очень нравится подглядывать у растений некую общность, целостность, в которой «утрата единичного растения равносильна гибели целого мира».
Артём Филатов. Объект «Теплый дом (Life Is Over)». 2024. Фото: Леонид Истомин
Студия «Тихая», которую вы основали в Нижнем Новгороде, разрослась от одной мастерской до двух зданий, где есть и выставочный зал, и открытое хранение. Не так давно вы сказали, что, достигнув намеченных целей, испытываете кризис роста. Вы обнаружили для себя какой-то вектор?
Десять лет — это, с одной стороны, возможность посмотреть назад, поблагодарить друг друга, уделить внимание тому, благодаря чему мы существуем, а с другой — момент поиска следующих горизонтов. Кризис роста точно есть. А этот рост происходит, надо признаться, в не самых тепличных условиях. Ты думаешь о ресурсах, которые уже использованы и которые, возможно, больше не будут предоставлены в тех же объемах. Думаю, это испытывает практически любая институция, которая существует в формате самоокупаемости и самостоятельности. Вопросом про растения вы меня надоумили на образ семечки, которая попала за стекло заложенного изнутри кирпичом окна на цокольном этаже. Росток начал в этом промежутке развиваться, вытягиваться и вот заполнил практически все пространство. И непонятно, что делать дальше: нужно либо сносить стену, либо разбивать стекло.
Артём Филатов. Объект «В урну», представляющий собой контейнер для выцветающей на свету графики из серии «Все исчезнет». 2023. Фото: Анатолий Козьма
Эпиграфом к нашей беседе могла бы послужить пословица «одна голова хорошо, а две — лучше». А много — еще лучше. Что вам дает взаимодействие с другими в студии «Тихая»?
Очень многое. Если бы у меня была отдельная мастерская, я не уверен, что продолжил бы всем этим заниматься и наш разговор бы состоялся. Я бы очень быстро истончился. А когда ты понимаешь, что есть целый организм, в котором ты выполняешь какую-то функцию, это дает стимул.
