Даниель Бюрен: «Мои работы хотят, чтобы их видели»
Даниель Бюрен. «Бриллианты и круги» на станции метро Tottenham Court Road. 2008–2017. Лондон, Великобритания. Фото: Alamy/Legion media
Один из самых известных французских художников, Даниель Бюрен рассказал, почему у него до сих пор нет мастерской, чем хороши скучные работы и отчего он практически не употребляет слово «искусство»
В интернете можно найти ваши ранние фигуративные произведения. Сейчас, по прошествии 60 лет, они кажутся очень удачными. Нет ли у вас идеи к фигуративу вернуться?
Даже мыслей таких нет. Я перестал заниматься живописью в традиционном понимании этого слова в ранней юности. Отчасти потому, что у меня не было мастерской. Я тогда впервые задумался о том, насколько живописцы зависимы от внешних обстоятельств — галерей, музеев, аукционов, и в первую очередь от наличия места для работы и хранения картин. Тогда снять просторную мастерскую в Париже было нереально. Я не хотел никому ничего доказывать и тем более страдать. И в результате я начал делать работы для улиц. Это был март 1968 года. Кстати, мастерской у меня нет до сих пор.
ДОСЬЕ Даниель Бюрен Художник
В 2022 году Даниелю Бюрену исполнилось 84 года. Он принадлежит к плеяде художников, которые в 1960‑е выступали с радикальными антибуржуазными манифестами, бастовали против музеев и галерей, проводили выставки на улицах, рисовали картины, напрочь лишенные эстетической привлекательности.
Бюрен родился в 1938 году в пригороде Парижа. Он рано стал знаменит: в 1965-м получил Гран-при Парижской биеннале и Prix Lefranc de la jeune peinture. В 1966-м он с тремя товарищами — Оливье Моссе, Мишелем Парментье и Ниле Торони — провел череду акций, которые подвергли ревизии представления об авторстве и выставке.
Постепенно от протестной практики (а Бюрен принимал участие и в реальных протестах — студенческих волнениях 1968 года) художник перешел к искусству in situ — работам для конкретных мест. В определенном смысле это можно считать паблик-артом, хотя проекты Бюрена тоньше и сложнее (и сам он не жалует жанр паблик-арта).
В 1986-м художник получил «Золотого льва» Венецианской биеннале за лучший национальный павильон. Воистину звездного часа он дождался, перешагнув 70-летний рубеж. Его персональная выставка Excentrique(s) в парижском Гран-пале (2012) стала самой посещаемой выставкой года. В 2016-м он сделал грандиозную работу «Обсерватория света» (L’Observatoire de la lumière) в Фонде Louis Vuitton в Париже. В 2019-м его ранняя «Живопись с неопределенными формами» (1966) ушла на Christie’s за рекордные $2,175 млн.
В 2021-м Бюрен сделал проект на стеклянной крыше зимнего сада в Елисейском дворце, и президент Эмманюэль Макрон сказал, что он «олицетворяет свободу и креативность», восторжествовавшие после отмены ковидного карантина.
Росту популярности художника способствовали новомодные урбанистические теории, согласно которым современный город — плацдарм гуманизма и ему необходимо современное искусство — не монументы полководцам, а зыбкий, изменчивый, ускользающий сумасшедший арт, тот самый символ свободы и креативности, о котором говорил Макрон.
Фирменный прием, по которому мгновенно определяется ваше авторство, — цветные полосы шириной 87 мм. Почему именно полосы и именно такой ширины?
В середине 1960-х я делал большие картины, предварительно наклеив на холст скотч. Полоски скотча оказывались непрокрашенными, и в результате получался полосатый фон. Затем на парижском рынке Сен-Пьер я нашел полосатый хлопок для пошива подушек и матрацев. Рисунок был очень похож на то, что я пытался сделать самостоятельно. Я начал использовать эту ткань вместо холста, а потом из фона для изображения она превратилась в само изображение. Полосы — мой визуальный инструмент с 1965 года. Все остальное — от идей до материалов (дерево, бумага, стекло и прочее) — постоянно меняется в зависимости от цели, времени и места. 87 мм — это примерное расстояние между зрачками у человека, поэтому полосы такой ширины не дают оптических иллюзий. Но мне они нравятся не из-за какого-то научного объяснения, а потому, что ими можно заполнить любое пространство и они будут выглядеть органично — не слишком широкими, не слишком узкими.
Даниель Бюрен. «Око бури». Работа в составе персональной выставки в Музее Гуггенхайма. 2005. Нью-Йорк, США. Фото: The Guggenheim Museums and Foundation
В одном интервью вы говорили, что хорошая работа «должна быть скучной». Какой в этом подтекст?
Это утверждение родилось из аналогии с литературой. Ролан Барт в начале 1950-х издал сборник эссе «Нулевая степень письма» (Le Degré zéro de l’écriture, 1953. — TANR), где проводил различие между письмом и стилем. Он хвалил бесцветное письмо, то есть честное, не захламленное образами и метафорами. Я тоже стремился к «нулевой степени» живописи и называл ее скучной. Я задавался вопросом, может ли существовать живопись без повествования — не как иллюстрация, фигуратив, даже не как абстракция в историческом смысле этого слова. Все эти рассуждения привели меня к мысли, что работа существует только благодаря контексту.
Даниель Бюрен. Дизайн вагона трамвая и перрона в Туре. Совместно с группой La Ligne. 2009–2013. Франция. Фото: Alamy/Legion media
Чем ваше нынешнее творчество отличается от того, что вы делали полвека назад?
Во-первых, сегодня я работаю гораздо интенсивнее, чем 50 лет назад. Перед пандемией у меня было 80 различных событий в год, около 25 индивидуальных выставок в галереях, 10 или 12 — в музеях. И во-вторых, сейчас я полностью завишу от места своих произведений. Это может быть большой город или маленькая галерея, но я действительно открыл для себя необходимость и интерес работать в рамках конкретного места. Это началось с моей первой персональной выставки в Apollinaire Gallery в Милане в 1968-м и с годами превратилось в главный принцип.
Даниель Бюрен. «Красная дуга». Работа для моста Принцев Испании (мост Ла-Сальве). 2007. Бильбао, Испания. Фото: Alamy/Legion media
Ваше первое впечатление от вокзала в Льеже?
Я был поражен. Если смотреть издалека, кажется, что его гигантская крыша нависает над половиной города. Вблизи впечатляет красота конструкции. Из всех современных вокзалов этот ближе всего к тем грандиозным и роскошным железнодорожным станциям (каковыми, например, являются главные парижские вокзалы или Антверпен-Центральный), которые строили во второй половине XIX века.
ПОДРОБНОСТИ Вокзал Льеж-Гийемен до и после Бюрена
Железнодорожный вокзал в Льеже (Бельгия) — творение Сантьяго Калатравы 2009 года. Крыша здания площадью 32 тыс. кв. м опирается на 39 стальных арок, являя чудо современной инженерии и высокого строительного искусства. Проект обошелся в €437 млн и оправдал каждый вложенный цент: привлек туристов и радикально преобразил юго-западный район города. В 2022 году, чтобы напомнить об архитектурном шедевре и, очевидно, поддержать девелоперскую активность, бизнесмены Льежа во главе с коллекционером Стефаном Ухода (Uhoda Group — крупный европейский провайдер) пригласили французскую звезду Даниеля Бюрена создать на вокзале произведение искусства.
В рамках проекта «Цвета пространства и движения, словно упавшие с небес» (Comme tombées du ciel, les couleurs in situ et en mouvement) крышу вокзала расцветили розовыми, оранжевыми, синими и зелеными самоклеющимися фильтрами, а боковые козырьки — пленкой цветов города Льеж (желтой, как желток, и красной, как запекшаяся кровь). Размеры и расположение цветных частей — итог интуитивного прозрения автора. Общая площадь цветной пленки — 10 тыс. кв. м. Цвет добавил и без того прекрасному вокзалу позитива. В октябре 2023 года инсталляция будет разобрана.
А что сказал архитектор вокзала — Сантьяго Калатрава?
Без его одобрения вообще бы ничего не состоялось. Меня пугали, что он не терпит интервенций в свою архитектуру, но мы устроили видеоконференцию по Zoom (проект готовился во время пандемии), он тут же сказал, что знает мои работы, и дал мне карт-бланш.
Даниель Бюрен. «Цвета пространства и движения, словно упавшие с небес». 2022. Вокзал Льеж-Гийемен, Льеж, Бельгия. Фото: J-L Deru
Вас не смущает, что вокзал — это не музей, тут все куда-то бегут, людям не до искусства?
Наоборот, меня это вдохновляет. Через вокзал Льеж-Гийемен каждую неделю проходит более 100 тыс. человек. Да, сюда направляются совсем не для встречи с прекрасным. Значит, надо людей зацепить — в работе должно быть что-то неожиданное.
Монтируя цветную пленку на крыше, мы оставили много чистого стекла между цветными блоками, чтобы через них просвечивало небо, добавляя краски природы к цветам инсталляции, и чтобы эти эффекты постоянно менялись.
И потом, мне нравятся проходные пространства. Я не считаю, что на мои работы надо смотреть с одной точки зрения. Существуют сотни ракурсов, и каждый по-своему важен. Есть большая свобода — «считывать» разные смыслы или, может быть, пройти мимо и ничего не заметить. Вот реклама, к примеру, себя демонстрирует назойливо — а мои вещи диаметрально противоположны рекламе.
При этом мои работы хотят, чтобы их видели. Замеченными они бросают вызов чему-то внутри нас. Вещей, которые не видит никто, кроме автора, как бы не существует. Как только появляются зрители, работа вступает в диалог с миром, подвергается оценке и критике, обрастает смыслами. Конечно, смыслы контекстуальны. Один из моих ключевых принципов — создавать вещи для конкретного места, то, что называется in situ.
Даниель Бюрен. «25 портиков». 1996. Токио, Япония. Фото: Alamy/Legion media
Что вам больше по душе: то, что вы делали в начале карьеры, или то, что делаете сейчас?
Я вспоминаю свои прежние работы только тогда, когда готовлюсь к лекциям. Иногда мне бывает интересно на них взглянуть, но мои мысли заняты будущими проектами. Я концентрируюсь на работе, которую должен выполнить на следующей неделе, через месяц или два. Я всегда опаздываю.
Как вы сами определяете цели своего искусства?
Я почти не использую слово «искусство», предпочитая ему обыденное и понятное слово «работа». Искусством сегодня называют слишком широкий спектр явлений, достижения в чем угодно — в сапожном ремесле, кулинарии, акробатике, пении…
Даниель Бюрен. «Букет: пять цветов минус один». Работа на крыше аквакомплекса в Бюш-дю-Рон. 2013. Прованс, Франция. Фото: Alamy/Legion media
Мне нравится мысль, что мои произведения не служат никакой цели, по крайней мере изначально. Художник работает не для кого-то или во имя чего-то, а чтобы работа существовала и предлагалась к восприятию, без цели и функции. Если в «искусстве» и есть тайна, то она в том, что оно бесполезно — но необходимо. Публика сама должна изобретать смыслы, наблюдая произведение; заранее заданного смысла нет.
Я не могу сказать, в чем заключается сверхзадача моей работы. Хотя я становлюсь старше, я никогда не могу представить себя достигающим конечного пункта. Я предпочитаю говорить о континууме, процессе. Однажды я умру, и это закончится.
Избранные работы Даниеля Бюрена
«Дикая реклама». 1969. Берн, Швейцария
Даниель Бюрен. «Дикая реклама». 1969. Берн, Швейцария. Фото: Wikimedia Commons
Куратор Харальд Зееман (1933–2005) собрал на выставке «Когда отношения становятся формой» ведущих современных художников, но Даниеля Бюрена на нее не пригласил. И хотя Йозеф Бойс предлагал товарищу выставиться вместе, француз пошел другим путем: ночью накануне вернисажа он заклеил своими фирменными полосками все рекламные щиты в центре города. В четыре часа утра к нему в отель пришла полиция. «Я просыпаюсь и встаю перед двумя направленными на меня пистолетами. Меня прижимают к стене, заглядывают под кровать, где находят мои полосатые бумажки, а в ногах моей кровати — ведро с остатками клея и кисточки, которые я еще не вымыл. Они все забрали и попросили меня следовать за ними в участок, где посадили в камеру». Благодаря хлопотам адвоката, Бюрена выпустили, обязав очистить город от полосок. Он предписанием манкировал и из Швейцарии бежал. Позднее разбирательство против него прекратили.
«Следите за дверями, пожалуйста!». 1980. Чикагский институт искусств, Чикаго, США
Даниель Бюрен. «Следите за дверями, пожалуйста!». 1980. Чикагский институт искусств, Чикаго, США. Фото: Art Institute of Chicago
Из большого окна Чикагского института искусств были видны железнодорожные пути. Бюрен наклеил на двери всех проходящих там поездов свои фирменные полоски пяти разных цветов. В самом музее висел плакат с названием проекта и расписанием электричек. Иногда момента, когда за окном пройдет поезд, ждали 20–30 человек, на просмотр работы у них было всего 6 секунд. «Никто никогда не думал, сколько нужно времени, чтобы рассмотреть произведение искусства, — пояснял автор, — но в данном случае время созерцания было включено в контекст работы».
«Два уровня». 1986. Внутренний двор дворца Пале-Рояль, Париж, Франция
Даниель Бюрен. «Два уровня». 1986. Внутренний двор дворца Пале-Рояль, Париж, Франция. Фото: Wikimedia Commons
Проект инициировал президент Франции Франсуа Миттеран. Во дворе дворца Пале-Рояль Бюрен установил 260 черно-белых полосатых колонн и проложил между ними ручей. Работа вызвала жаркие споры. Одни (в том числе мэр Парижа Жак Ширак) говорили, что художник уродует классическую архитектуру, другие — что осовременивает ее. Но горожанам понравилось место — они охотно фотографировались, взбираясь на колонны. Инсталляция простояла четверть века и начала разрушаться, вода просачивалась в помещения, расположенные под площадью. Бюрен неоднократно обращался в связи с этим к властям, однако восстановительных работ не проводилось. В 2007 году он пригрозил, что снесет свои колонны, а действия властей назвал «вандализмом». Длившаяся год реставрация завершилась в 2010-м и обошлась почти в €6 млн.
Excentrique(s). 2012. Из серии выставок Monumenta. Гран-пале, Париж, Франция
Даниель Бюрен. «Excentrique(s)». 2012. Из серии выставок «Monumenta». Гран-пале, Париж, Франция. Фото: Alamy/Legion media
С 2007 года Гран-пале предлагал выдающимся художникам мира делать соло-выставки на своей циклопической площади (6 тыс. кв. м) под куполом высотой 45 м. Освоить такое пространство непросто. Бюрен возвел внутри Гран-пале «крышу» из пластиковых разноцветных кругов, поднятую на высоту 2,5 м от пола. На самой земле, прямо под главным куполом, он установил гигантские круглые зеркала. Зрители попадали на выставку через пожарный вход, пройдя по темному коридору, и ждавший их сюрприз производил впечатление: они оказывались в психоделической поп-вселенной, наполненной неожиданными отражениями и разноцветным светом.
«Обсерватория света». 2016–2017. Фонд Louis Vuitton, Париж, Франция
Даниель Бюрен. «Обсерватория света». 2016–2017. Фонд Louis Vuitton, Париж, Франция. Фото: Alamy/Legion media
Знаменитое здание архитектора Фрэнка Гери, построенное для Фонда Louis Vuitton в Булонском лесу, благодаря Бюрену превратилось в калейдоскоп. Художник разместил на его крыше цветные фильтры. Всего он выбрал 12 оттенков. В интерьере и на фасадах в зависимости от времени суток и сезона появлялись и исчезали цветные пятна. Появление «Обсерватории света» совпало с проведением выставки шедевров из коллекции Сергея Щукина, которая стала самой посещаемой в мире в том году. И выставку, и произведение Бюрена увидел 1,2 млн человек.
«Бриллианты и круги». 2008–2017. Станция метро Tottenham Court Road, Лондон, Великобритания
Даниель Бюрен. «Бриллианты и круги». 2008–2017. Станция метро Tottenham Court Road, Лондон, Великобритания. Фото: Thierry Bal
Бюрен выделяет эту работу как одну из любимых. Начиная с уровня улицы, продолжаясь на эскалаторах, а затем в подземных переходах, стены покрывают ромбы и круги в синюю, зеленую, оранжевую, красную, желтую или черно-белую полоску. Лондонский метрополитен пригласил художника после того, как в процессе расширения станции были повреждены мозаики 1980-х годов авторства Эдуардо Паолоцци (1924–2005), что вызвало негодование общественности. В результате вместо одного художника горожане получили двух. На открытии Бюрен сказал, что рад предложить лондонцам «кислород для души».
