Музейный рейтинг, обратная связь: ни к старому, ни к новому, а к приемлемому
«Дама на террасе» (ок. 1907) Анри Матисса в составе выставки «Щукин. Биография коллекции» в ГМИИ им. А.С. Пушкина. Фото: ГМИИ им. А.С. Пушкина
Приоритеты, тренды, активности и другие перспективные формы работы отечественных музеев — в нашем обзоре
У каждого музея есть свои отличительные черты, хотя общего между ними гораздо больше, чем может казаться со стороны. Особенно если речь о музеях государственных. Унификация их деятельности касается многих аспектов, и порой обязательные стандарты бывают довольно жесткими. Запрашивая одновременно с данными для рейтинга еще и дополнительную информацию, наша газета пытается разглядеть тренды, которые формируются сами собой — стихийно или осознанно. Такого рода вопросы факультативны, музейщики отвечают на них по желанию.
В этот раз мы предложили пять вопросов. Первый из них касался приоритетных направлений деятельности в 2023 году: каковы они? Иногда ответы содержали информацию об очень конкретных обстоятельствах: освоение новых объектов, реставрация старых, подготовка к важному юбилею и тому подобное. Если говорить о более общих категориях, то самый распространенный ответ — экспозиционно-выставочное направление. Как сформулировали в Курской государственной картинной галерее имени А.А.Дейнеки, эта работа «аккумулирует в себе и в каком-то смысле поверяет состояние всех других направлений деятельности музея». Подвид той же работы — межмузейное взаимодействие, направленное на устройство совместных выставок. У многих они значатся в планах. Выставочный вектор сопряжен с экскурсионным, который тоже часто упоминается — как и в целом образовательная работа. Иногда в ответах звучат еще слова «исследование» и «публикация», а вот о расширении и пополнении коллекций — молчок. Что симптоматично, между прочим.
Выставка «Мумии Древнего Египта. Искусство бессмертия» в ГМИИ им. А.С. Пушкина. Фото: ГМИИ им. А.С. Пушкина
Второй вопрос был про региональный контекст и взаимодействие с местными культурными сообществами. Для больших столичных музеев тема эта не слишком интересна, но для других, особенно региональных — важна и актуальна. Вернее, представляется актуальной со стороны. На деле бывает по-разному. В некоторых случаях «региональный контекст» понимается лишь как умение находить общий язык с городским или областным начальством, в том числе путем преподнесения публике давно признанных культурных брендов и специалитетов. Умение полезное, что и говорить, однако можно ведь брать и глубже, и раздольнее. Примеров такого подхода немало, впрочем. В ход идут и коллаборации с другими учреждениями, не всегда даже относящимися к сфере культуры, и последовательная коммуникация с тематическими сообществами, в том числе неформальными, и работа с паблик-артом, и проведение рукодельных мастер-классов, приобщающих публику к местным промыслам. В широком смысле это поле выглядит почти безграничным.
Когда речь заходит об инклюзии (про нее был отдельный вопрос), единичные голоса сливаются в мощный хор. Судя по ответам, работа в этом направлении почти повсеместно выходит за рамки директив и нередко носит творческий характер. В некоторых случаях развернутые рассказы о практикуемых формах и методах дышат неподдельным энтузиазмом. И складывается впечатление, что с музейной инклюзией у нас полный порядок, причем везде — от Москвы до самых до окраин. Хотя наверняка в отдельных случаях имеют место и недочеты, но в целом настрой у всех оптимистичный.
Сердце Владимиро-Суздальского музея-заповедника — Успенский собор во Владимире. Фото: Владимиро-Суздальский музей-заповедник
Еще мы интересовались участием российских музеев в различных туристических программах — федеральных, региональных или местных. Выясняется, что в этом направлении большинство музеев действуют инициативно и даже напористо, что объяснимо: туристы — это хлеб. Показателен ответ владивостокского Музея истории Дальнего Востока имени В.К.Арсеньева насчет участия в таких программах: «Да, во всех без исключения, действующих на территории Приморского края». Пассивное поведение мало для кого характерно, присланные нам сообщения пестрят названиями многочисленных туроператоров, с которыми музеи заключили долгосрочные соглашения. Некоторые идут даже дальше. Например, Тамбовский областной краеведческий музей проинформировал, что с IV квартала 2022 года сам зарегистрирован в качестве туроператора. Тут нелишне вспомнить фразеологический оборот «кузнец своего счастья».
Наконец, мы спрашивали о наиболее перспективных аудиториях. Насчет одной из них царило предсказуемое единодушие: дети. Шире — семьи с детьми. Хотя в определенных случаях акцент ставится все же на взрослую аудиторию, как это происходит, например, в Государственном музее архитектуры имени А.В.Щусева. Часто упоминается категория «организованные туристы» — и понятно, что для ряда институций это главная целевая аудитория, так что их ответы здесь напрямую коррелировали с информацией по предыдущей теме — о музейном туризме. Иногда делается ставка на относительно малочисленные, зато профильные группы, скажем на студентов-историков или реконструкторов.
Из нескольких институций даже прислали развернутые тексты с анализом буквально всех своих посетительских категорий. Правда, в Государственном музее-заповеднике «Царицыно» нам дали понять, что «музеи сейчас (и это общемировой тренд) отходят от сегментации аудиторий, стараясь предложить максимально индивидуализированный подход». Превосходный тренд, но вряд ли легко и быстро реализуемый. И пока он не восторжествовал повсеместно, все равно придется по старинке адресоваться тем или иным аудиториям.
